‘уверенитет.

ЊесЯчнаЯ историЯ
человеческого падениЯ.

Њаксим Љононенко

1. Ќекрологическое признание в нелюбви
к Ќ.‘. в этом году.

‡автра... Ђ впрочем, неважно. ’олько одно беспокоит: в этом городе совершенно невозможно купить сегоднЯшнюю газету. ’олько завтрашнюю. Ќо сейчас необходимо, чтобы завтра не наступало вообще. ‡автра... ‡автра она упорхнет в ненавидимую мной страну ѓермундию, о поганые стены которой разбилось уже не одно представление о будущем. ѓреть ее будет другое солнце, кормить - другаЯ пища, ласкать - другие деньги. „ругие сумерки на ужин. „ругой дождь на выходные. Њне же тем временем сыро в подошве. ќто не главное. Џросто трудно ходить - как в болоте зимой. € от твоих движений по моим ботинкам Я похож на землекопа. Ќа экскаваторщика похож. Ќе умирай никогда. Ћни не смогут принЯть тебЯ, твой серый черный цвет не сочтетс с небом и водой, как может делать это цвет лесных окраин и чугунных лимузинов. € девушки с раскрытыми ногами не заменЯт земле тех сомкнутых шагов под развевающимсЯ нечтом, что так оглуплЯюще просто набрасываетсЯ на легкие плечи. € голубые сладости в ушах, и водопад забальзамированных прЯдей... зрЯ все это, ни к чему. ‚ полдень (обычно шумно) свистнет по стеклу желание курить, а в двадцать-двадцать-тридцать - немного погулЯть по свежей грЯзи. Ќичто не остудит зудениЯ в руках, тем более ’еплый ‘тан. Ќу, что вы опЯть там подумали? Ђн нет, писать, смотреть цветные кинофильмы, накручиваЯ шайбу телефона. ‡анЯто, занЯто, там всегда занЯто. ‚есь шумливый мегаполис ловит в полночь эту рыбу. “ нее в жилище антресоли. “ нее в жилище мотоцикл. “ нее в жилище тысЯча пластинок разных стилей всех времен. ‘оседи. Ќе умирай никогда, твои глаза еще нужны этой бумаге, твои руки необходимы этим краскам, твои ноги так подходЯт мне. ‘уббота-праздник, в школу неохота, а ночь, длиннаЯ пьЯнаЯ гитарнаЯ ночь не отпускает менЯ от аппарата, хотЯ даже аппарату Ясно, что все напрасно - ну нет ее дома, ну не знает никто, где она. ’ак выпьем еще, а днем мигреневого воскресеньЯ Я услышу в голове не топот сотен веселых медвежат, нет, Я услышу ее уставший, такой карманный голос. ’огда уж можно и на двор. Ќе умирай никогда. „аже город Ѓерлин (ударение на е) не утЯнет тебЯ в свои сети, не сможет переварить ее волос, пахнущих дымом акаций. Џо глупости тепло приходитс на лето, это минус длЯ зимы, но если плюнуть на часы - пора, пора к реке, делитьсЯ (новостЯми в свете) скромного коломенского солнца. ’верское-темное-орехи-горы-лаки-страйк.
—то там, среда? Џрекрасно. „ве пересадки нетрезвого метро не сделают забытыми цветы, усыпавшие спЯщую в траве. …е. € дым рабочих сигарет, и тридцать три желающих любить. Ќе умирай никогда. Ћтъезд в день перед наступлением войны в ужасную цветную ѓурмандию, черт, Я не последним видел ее, ненавижу немецкий Язык! џ еду в номере семьдесЯт два и не-на-вижу его. € не слышу. ‘лышу русский: ой да что говорить у менЯ муж слепой почти кандидат наук двадцать лет в университете шестьдесЯт восемь тысЯч представлЯете ученаЯ степень шестьдесЯт восемь тысЯч да что говорить шесть лет училсЯ сама уже почти ничего не вижу развели преступников сейчас калужскаЯ нет еще через две. џ еду. џ слышу. џ знаю, что ждет менЯ в конце пути. ЊенЯть не менЯть без доплаты с доплатой ты менЯ любишь да люблю у машки скоро день рождениЯ на подарок денег нет шестнадцать двадцать юго восточный солнце слева прЯмо в ухо простите ничего мне на следующей выходить боюсь сЯду а потом не встану кино одесса следующаЯ ехать все меньше. Ѓлиже. †арко. ‹етний снег щекочет все, лезет везде и покрывает сединой. Ћна там - в пЯтнадцати минутах ходьбы от метро и трех часах до ее прихода. Ќе умирай никогда. Ќе вырывай у менЯ из рук ничего никогда. Ќе смотри в сторону никогда. Ќе говори так громко никогда. Ќе делай этого никогда. Ќе маЯчь сЯдь посиди. Ќе тыкай зажигалкой в нос и не надо мне ничего дарить можно подумать что ты ухаживаешь за мной. џ ухаживаю? џ ухаживаю. џ ухаживаю за каждой женщиной, пусть даже у нее две головы. …сли бы женщиной был Я, а она - нет, она ухаживала бы за мной. Ќе умирай никогда. Ђ то Я расстроюсь. …сли, конечно, сам доживу. Ћдинокий поход до ночного троллейбуса и трЯскаЯ в нем езда могут не довести до добра. •ождение вблизи нее прибавлЯет дней, даже если не успел попасть домой. Ћна не любит цветы, которые не лежат у ее ног. Ћна не любит деревЯнных жуков. Ћна не любит почвоведов. Џочвоведы за это напускают на нее порчу, грозЯтсЯ зарезать и высаживают из машины ночью под дождем, но все они, все они любЯт ее, весь мир любит ту, что не люблю Я. ‚есь мир желает упасть к ее нечеловеческим ногам. ‚есь мир мечтает поспевать за ее космической походкой, в то времЯ как Я (џ ‡Ђ ђЋџ‹…Њ, џ!) хочу только одного: чтобы она была. —тобы Я мог позвонить ей в полночь и с удовлетворением убедитьсЯ, что она не приходила. Ќо каждый день! Љогда ее нет в Њоскве, мне не хватает воздуха, конечно, Я приспособлюсь, как таракан к Яду, но ведь вы понимаете... Џонимаете или нет? Ћна не умрет никогда. …й всегда будет двадцать пЯть, мне всегда будет двадцать три. Љогда двадцать четыре - это буду уже не Я, она - не она, перо перестанет точитьсЯ, затупитсЯ, сломаетсЯ и высохнут чернила. Ќо сейчас наш год: мой и ее. Ќе умирай никогда. Ќе позволь никому убить себЯ любовью хотЯ бы в этом коротком году. Ћ, вы не знаете, она не замечает, что ее любЯт! € (секрет), если Я влюблюсь в нее (но не в этом году!), Я никогда (когда?) ей об этом не скажу. ‘лов не подберу. Ќо ведь тогда это буду уже не Я! ‚друг тот, другой, возьмет, да и лЯпнет сдуру "џ, да тебЯ, да так, что прЯмо пойду и утоплюсь". Ђ хорошо, скажет ему она, пойди и утопись. ЏрЯмо сейчас! ЏрЯмо здесь и прЯмо сейчас! Ќет, мне совсем не будет жаль его. Љак не жаль землемера. Ќу, а потом и снег пойдет. …е следы - Я совсем не помню ее следов, а ведь снег в этом (новом) году уже был. “же растаЯл давно, растворилсЯ в пивных реках и был засыпан холодным пеплом самых разнообразных сигарет. Ћна курит в три раза медленнее менЯ. џ курю в три раза больше ее. џ пью в десЯть раз больше, но разве это повод? Ќо когда она рЯдом, мы курим и пьем одинаково. € это нормально. Љогда мы делаем это (ну, что вы там подумали опЯть? ну сколько можно?), Я иногда целую ее и говорю: Ќе умирай никогда. ’ихо так говорю, чтобы она не слышала. € слава богу. Њожет, мне и хочетсЯ часто проснутьсЯ с ней рЯдом и принести кофе в постель (да, да, мой скабрезный читатель, в постель), но, поверьте, делать этого в текущем году нельзЯ никак. Џростите, простите менЯ, ‹ены, ‹ены, ‹ены, ’ани, Њаши, Ћли, ’ани, простите, но Я в этом году не умею любить. џ в этом году не смотрю телевизор. џ в этом году не слушаю радио и не читаю газет. џ в этом году смотрю на нее. —итаю ее, слушаю ее, курю с ней. џ в этом году больше, чем когда-либо играю в свои игры. Ћна мне в этом помощник. ‚от мое окончательное завещание на этот год: ‚се, что Я взЯл у нее - верните ей, все, что она взЯла у менЯ - оставьте ей, все, что Я написал - прочитайте ей и скажите, что умер Я спокойным. € еще скажите ей: не умирай никогда. Ђ еще подарите картину с многорукой женщиной, стоЯщую на моем пианино - пусть даже она ей не понравитсЯ, но картина про нее, хоть мы и не были знакомы, когда Я делал ее. ’уловище мое сожгите, пепел развейте по ветру и забудьте о том, что Я был: Я даю право помнить о себе и этом годе только ей. Љ тому же она не умрет никогда, и можно сказать, что памЯть обо мне навсегда сохранитсЯ в... ‚ чем? ‹адно. Ќаписанному верить. ’опором не вырубать. ‡а мой упокой можно пить: пиво, водку, джин, сухонькое. ЌельзЯ: портвейн, коньЯк, виски и крепкий виноградный напиток производства ликеро-водочного завода города Њахачкала. € не курите "џву"- Я ее не любил. ’ост должен быть один, обращен к ней (даже если она не придет): Ќе умирай никогда. € не рассказывай обо мне никому. Ќет в этом мире человека, который мог бы понЯть мой кайф. Љайф не любить тебЯ (ее). Ќе скучай.

  июнь.

2. Џовесть о задумчивости.

…му хотелось бы стать ее любовником. „аже, скорее, ему хотелось бы видеть ее своей любовницей, идеальной любовницей, без обещаний и планов, свободно, как ребенок, как лист бумаги и ни одного серьезного слова. Ѓез ужимок и тайн, естественно, как похмелье после большой водки, как она есть, ну пусть ее как-нибудь зовут, ну пусть ее зовут Ќекристина (а то что за имЯ такое - Љристина?). Ќа самом деле мы конечно понимаем, что зовут ее, к примеру, совершенно иначе, но - лист, белый лист в клетку цвета грозовой тучи и (какие слова ?!) все.
џ вам так скажу : знает он ее не так, чтобы очень давно, чтобы со школы там, или с института, но все же знает сроком около одной нормальнотекущей беременности. Љак познакомилсЯ с ней в ресторане, при встрече Ќового ѓода без жены, но со всем отделом - это известно всем и каждому. ‚зЯл и познакомилсЯ. ‚ыпил водочки, выкурил сигаретку, выпил, выкурил, выпил - да и пригласил сотрудницу на танец, и станцевал с ней этот танец учащихсЯ восьмых классов с ученицами седьмых классов и местного медучилища - руки на плечи, руки на поЯс (талиЯ, так вы говорите?), не приближатьсЯ, нет, а то не по себе, краснеем. Џотом опЯть пошел водочки выпить, покурить, выпить, разговоры о работе и о доме, разговоры о собственной смерти в кредит и соседке Ќине, разговоры о чем-то. Ћна же, он этого тогда еще не знал, но она обладала талантом забыть его имЯ в течение четырех минут, и когда он позвал ее идиотитьсЯ перед сценой опЯть, процедуру знакомства пришлось повторить. …му было легче, хоть и выпил он значительно больше - ее имЯ Ќекристина было изучено им еще задолго до этого Ќового ѓода, ведь нельзЯ же работать, если не знаешь имени Ќекристины, сидЯщей за стенкой и изредка прошмыгивающей с чайником мимо вечно открытой двери, ни одна сволочь не закроет, сколько раз просил.
Џрорестораненные музыканты угрюмо и сосредоточенно делали свое трехнотное дело, она была легка и приветлива, ничуть не ломалась и оказалась художником, можно подумать, он этого не знал. ѓоворили о чем-то и о чем-то еще, но всЯкаЯ музыка, даже очень плохаЯ, когда-нибудь кончаетсЯ. Ћн отвел ее к столу, потом отвелсЯ к другому столу, выпил, выкурил, выпил, выкурил, куда-то пошел, что-то кому-то говорил, выкурил, выпил, выкурил, где-то что-то слушал, кому-то кивал, выкурил, выпил, выкурил, спускалсЯ по лестницам, ждал неизвестно кого в вестибюле, видел ее, отдающуюсЯ узкими плечами под пальто из рук какого-то ђасторгуева, с которым пришла, и голос, красивый голос и немного истеричнаЯ песнЯ в голове, песнЯ про медведей и человеческое поведение, песнЯ про улицу двадцати шести Ѓакинских комиссаров.
Ћн не знал еще, что будет дальше. Ћн, скорее всего, не знает этого и сейчас, да впрочем, это и неважно. Ћбо всем этом уже сказано другими людьми в других книгах, просто прочитайте их. џ же рассказываю вам о том, чего в тех книгах нет - о ней, Ќекристине, Ќерасторгуевой, Ќичьей. Ќи одного серьезного слова на белый лист. Ќи одного серьезного разговора в два часа ночи, ни одного серьезного взглЯда из его глаз, когда она не ночевала нигде никогда.
Ќу, положим, сначала он хотел просто переспать с ней, ее длинные гимнастические ноги выводили его из себЯ. ЏонадобилсЯ один день, чтобы понЯть неслучайность ее и неуловимость, а дальше все стало спокойно и тихо, низко и высоко, дай мне природа такого полета.
ЌельзЯ сказать, чтобы он перестал ее хотеть, нет, он хотел ее еще больше, но график его высказанных пожеланий был строг и линеен, а график ее отказов равномерен и неогорчающ. Џод дым сигареты и в дождь они бросали друг в друга серые камни прошлого, договаривались о женитьбе лет через пЯть-семь, когда они окончательно одуреют от свободы и одинокой кухни, и если будут еще живы.
Ћна обучала его таинственным троллейбусным маршрутам, он смешил ее количеством перьев в своей голове, и все это времЯ он легко обходилсЯ без нее просто знаЯ, что на следующий день она опЯть придет на работу и от количества выкуренных с ней сигарет во рту будет такое ощущение, будто он наглоталсЯ медных монет.
Њиллион запЯтых был в ее рассказах о ночных круговоротах и в его вопросах к себе: чего же Я все-таки от нее хочу, ведь не может же быть так, чтобы совсем ничего...
‚ конце концов его затЯнуло в один из таких ее круговоротов, он с трудом выбралсЯ наружу, оступилсЯ, упал в него опЯть, видЯ ее в окружении других людей, в окружении ђасторгуева, и он говорил себе, какое мне, собственно дело, а дело было, и никак не справлЯЯсь с собой он звонил ей и не знал, что сказать, просто звонил, чтобы убедитьсЯ в ее существовании, узнаете симптомы, дорогой мой?
Ћн сидел в пустой комнате своей пустой квартиры и много курил, он опЯть звонил ей, он звонил по всем телефонам из своей книжки, он сошел с ума и позвонил даже своей бывшей жене. € вы знаете, как это бывает в таких случаЯх: никто, решительным образом никто не отвечал. Ћн дергал гитару и смотрел в окно, слушал радио и вспоминал чудо в тонкооправленных золотых очках и с кудрЯшками, чудо, к которому у него так и не получилось подступитьсЯ в минувшую ночь, он ненавидел ђасторгуева, он ненавидел Ќекристину, он хотел, чтобы она уволилась, потом не хотел и этого - лучше бы она никогда не работала с ним в одном отделе, он ненавидел этот отдел, странно, но он ненавидел свою жену за то, что ему пришлось бросить ее и пойти на тот Ќовый ѓод одному, он ненавидел Ќовый ѓод.
Ќеизвестно, во что вылилась бы его экспоненциально растущаЯ ненависть, но около часу ночи позвонила она, Ќекристина ЌезвонЯщаЯ Ќикогда, и он сдулсЯ, он сник и в течение трех часов объЯснЯл ЌелюбЯщей Ќикого Ќекристине суть своего внутреннего устройства, в котором, надо сказать, он и сам-то ни черта не понимал. ‚се прогрессивное человечество прекрасно осведомлено, к чему приводЯт такие ночные разговоры, но странно: она не потерЯла к нему интереса, он не стал длЯ нее очередной влюбленной ношей, сующей дурацкие подарки за поцелуйчики и звонЯщей каждый божий вечер с одинаковыми рассказами о том, что он старый солдат и плохо жить на свете одному.
€ все опЯть пошло по-прежнему: она носилась по своим оборванным друзьЯм, он часто не в меру жил, писал что-то в метро, на вопросы любопытных бабулек отвечал, что пишет доносы, работа у него така - сел утром в вагон и на каждого пассажира по доносу, будьте любезны. Ѓабульки пугались и больше уже не спрашивали, а только наклонЯлись к соседу с другой стороны и начинали шептать, опасливо тыкаЯ пальцем и зыркаЯ выцветшими глазенками. € скажите мне, если уж вы дочитали до этого места: ну что тут интересного? Ќу почему бы вам не пойти взглЯнуть, какой счет, или не поговорить с семьей? Ќет?
Ќу, дальше все было просто. ‚ городе катаклизм, лужи, запах дыма и битое стекло. Џогибли просто все, кроме, естественно, его и ее, она лежит на камнЯх и готовитсЯ умирать, он спасает ее, она обнимает его шею тонкими руками (боже, эти руки), он видит в вырезе майки маленькую грудь, родинка на правой, такаЯ чуднаЯ, темна родинка, он хочет залезть туда, за вырез, схватить эту грудь, целовать эту родинку, а она вроде бы и не против, их губы ближе, из за угла выходит ђасторгуев, она исчезает в его руках, ђасторгуев хохочет так демонически, как это бывает только в снах и плохих кинофильмах, он кричит что-то, но ничего не слышно, оглушающа тишина, котораЯ вдруг раскалываетсЯ на три части, тело покрываетс потом и начинает сильно и неуемно колоть в ногах, глаза сами собой открываютсЯ и вот он сидит в темной комнате, белье мокрое, душно и возле уха назойливо пищит недобитый вечером комар, неизвестно как добравшийсЯ до восьмого этажа.
Ћни гулЯют по ночному городу, просто гулЯют, как это бывало и раньше, она показывает ему что-то из архитектуры, он пытаетсЯ осознать и запомнить, из темного подъезда выходЯт хулиганы и вероломно нападают, он вступает в неравный бой, их больше и они сильнее, но он не сдаетсЯ, пока не темнеет в глазах, а когда в глазах светлеет, он на больничной койке, где же она, она в другой палате, ей тоже досталось в эту ночь, но все будет в порЯдке, он плюет на лечение и несетсЯ к ней, она улыбаетсЯ ему, боже, какаЯ бледнаЯ, он наклонЯетс к ней, она откидывает одеЯло и он видит ее ноги (боже, эти ноги), длинные и тонкие, как у газели, маленькаЯ грудь, родинка на правой, припасть, припасть жадными губами, а она вроде бы и не против, ближе, ближе, осторожно, двери открываютсЯ и входит ђасторгуев, как всегда в красной рубашке, она лукаво смотрит на него и исчезает, ђасторгуев плохо хохочет, он кидаетсЯ на него с намерением убить и наступает шесть утра, а в шесть утра он всегда просыпаетсЯ и идет на кухню пить воду, и он идет на кухню, и пьет воду, и курит, и смотрит на улицу, и понимает, что все это врЯд ли.
Ћн звонит ей домой, а ему говорЯт, что она умерла, что ее больше нет, он не спрашивает от чего, он спрашивает только, когда приходить, ему говорЯт, и он приходит, и стоит в отдалении, никто не знает, кто он и откуда, а он стоит и молчит, потом подходит к ней, она лежит такаЯ строгаЯ, волосы зачесаны назад, это ее немного портит, но все равно, эти руки, он наклонЯетсЯ к ней и целует ее в мертвые губы (боже, эти губы), а в разрезе платьЯ маленькаЯ грудь, родинка на правой, как хочетсЯ туда, но кругом родственники и друзьЯ, неужели он так никогда и не узнает это на ощупь, она открывает глаза и подмигивает ему, он лезет рукой к ней за пазуху, а она вроде бы и не против, среди родственников и друзей недоумение, кто-то бросаетсЯ к нему, к ней, к ним, краснаЯ рубашка, это ђасторгуев, она закрывает глаза и исчезает, родственники и друзьЯ исчезают тоже, остаетсЯ один ђасторгуев, который дико хохочет и будит его опЯть в поту и с иглами в ногах.
Њоре, плЯжи, она лежит такаЯ тонкаЯ, родинки на плечах, одна на правом, одна на левом, совсем одинаковые, он смотрит на нее и посыпает ее песком, она закрыла глаза (боже, эти глаза) и отдаетсЯ загару, через какое-то неизвестное времЯ она начинает тонуть, он рЯдом, он всегда рЯдом, он спасает ее, она жива, она здесь, родинка на правой, ђасторгуев, она исчезает, хохот, иглы, кухнЯ, главное молчать, ничего не показать ей, сделать вид, что ты импотент или голубой. …му никогда не стать высоким брюнетом, ей так легко отделатьсЯ от него, только жизни так мало, как будто бы и не было вообще.
Ђ утром снова солнце, он весел, а она хочет спать, все как есть, все как в детстве. Ћна читает то, что он написал за ночь и верит в его сумасшествие, он убеждает ее, что это не так, а это действительно не так, но разве можно быть уверенным в том, что это на самом деле не так? Ќикогда нельзЯ быть ни в чем уверенным, ни в том, что он все-таки будет с ней, ни в том, что этого никогда не произойдет. Љогда ты умираешь, нельзЯ быть уверенным в том, что ты действительно умер, как и при рождении, как и в момент престранной ночи с ней. Ћн не был уверен в том, что он - это он, а она - это она, что все не наоборот, что это он провожает ее домой, а не она провожает его до своего дома, что это он подносит огонь к ее сигарете, а не она приближает сигарету к его огню, что это он звонит ей по вечерам, а не она хватает трубку как раз в тот момент, когда он по ошибке набрал ее номер. Ћ, это страннаЯ игра, неЯсны правила и неЯсен исход, хотЯ бы то, что должно быть в исходе, но старани игроками не занималось и рефери кричали бокс. Љаждый раунд занимал один день. Ћни сходились утром и измученные друг другом расставались вечером, с облегчением возвращаЯсь в собственный привычный мир, где все знакомо со школы и нет защит и нападений. Ќикто не подозревал о существовании невидимого фронта, никто в приватной беседе не убеждал стороны дать миру шанс, хотЯ ничего изменить уже было нельзЯ.
Ћн все времЯ думал об одном: как удержатьсЯ, как не дать себе сказать ей рокового слова, ну вы знаете, какого, и как не показать видом. Ћна называла его своим приЯтелем, и он старалсЯ быть ее приЯтелем, хотЯ бы с десЯти до восьми, а еще лучше до полуночи.
Ќу, может, хватит? Ќет? ‹адно, осталось совсем немного. „ело кончилось просто. Џо всей видимости он умер. Џопал под поезд или простудилсЯ - сейчас трудно сказать. Њожет даже повесилсЯ, а может просто уехал. Љстати, нельзЯ быть уверенным, что это произошло с ним, а не с ней, но это не важно. ‚ажно то, что все само собой кончилось. Џричем, вполне вероЯтно, что ни он, ни она никуда не делись, а живут сейчас вместе, хотЯ врЯд ли. „оподлинно известно только одно: он так ей ничего и не сказал. •отЯ, кто знает?

  август.

3. ‚ конце концов

ђасторгуев неизбежен, как ЯдернаЯ катастрофа. џ думал уже объЯвить ему газават, но простите менЯ, аксакалы, падишахи и генеральные секретари - это бестолковое занЯтие. „а, Я сдаюсь в этой борьбе. Љогда поЯвлЯетсЯ ђасторгуев нивы вЯнут, падет скот и заходит солнце. Љогда его нет - удои растут, птица несетсЯ и благосостоЯнию привет. Ћтпусти менЯ - говорю Я тебе. Ђ Я и не держу - отвечаешь ты. Ќо то, о чем Я обещал тебе не говорить в этом году... ЏриЯтельствовать. „а, так и было бы, но приходит ђасторгуев и топчет хлипкие всходы, рушит некрепкие срубы и криво усмехаетсЯ в ответ на мое доброе прости. ЌеизбывнаЯ моЯ Ќ., сколько еще признаний тебе предстоит. Ќе выслушивай еще одно, не вычитывай его - беги, пока Я не прохрипел натужным голосом то, чего не говорЯт в этом году. …сли ты не догадалась об этом раньше - значит угадывай сейчас, слово простое, из пЯти букв. ’воЯ буква?
џ теперь подробно изучил два типа метропоездов: поезд первый и поезд последний. Џоезд последний не несет с собой ничего, кроме томлениЯ духа и нетрезвых, очень нетрезвых пассажиров. Џоезд первый - нет, не существует ничего более омерзительного, чем восходы сырого светила, когда болит голова и хочетсЯ спать, а она уже просто лежит на полу, свЯзи прерваны, поставщики подводЯт. ‡а стеклЯнной дверью степенно перемещаетсЯ наша гордость, по-отечески неприЯзненно поглЯдываЯ на ранних израненных пассажиров и не спеша открывать им теплые пустынные недра.
Ќу что ты хочешь, чтобы Я тебе сказал, ђодина? —его ты еще можешь от менЯ хотеть? Ћт менЯ, раздавленного безусловной крепостью и расслабленного условными закусками... ’ебе тЯжело, ђодина, но и мне нелегко. Џусти менЯ, ђодина, укрой менЯ от дождЯ в своей влажной утробе, эх-прокати через всю Њоскву, с севера на юг и выплюнь на свет, к грибникам и рыбакам, мне, черт возьми, с ними по пути.
ќто уже потом, днем, сидит напротив менЯ белый ангел со скрипкой в руках, Я смотрю на него, и сразу так тихо-тихо, как ночью в больнице, чисто и сиЯюще, ой, мама, Я больше не могу. ‘унуть этому ангелу телефон в руки и небрежно выйти - нет, комплексы, хоть бы и трезв. „ураком боишьсЯ стать, если не возьмет. ’ак что остаетс только собственнаЯ номернаЯ библиЯ с буквами у обреза страниц. ”амилии, столбики, имена без отчеств, секилЯвки без имен. €ванов и Џетров, Њонтекки и Љапулетти, ‘акко и ‚анцетти, Њолотов и Љаменев, ‘таниславский и Ќемирович-„анченко, ђасторгуев и ђастафаров. Remove. џ закрываю фронты и развЯзываю политику официального непризнаниЯ.
џ его не замечаю.
Џрости менЯ, длинноногаЯ моЯ Ќ., что так неучтив с дорогими тебе людьми: грешен. Ќо пусть это будет один из последних моих грехов перед тобой. џ вооружил тебЯ. ’ак убей менЯ. Џлатите мне миллионы, добрые акулы капитализма, Я буду покупать ей цветы и джин - мор джина с берегами из цветов. €ли наоборот. €ли вообще без джина, а все - цветы. € повезу ее в Ђвстралию, и пригоню ей белых лошадей, а не хочет лошадей - пусть будут кенгуру, там разберемсЯ, как их седлать. Љ ее ногам весь мой негромкий мир џсенева и ЃелЯева - не жалко, пусть топчет, Њосква большаЯ.
‘умасшедшаЯ моЯ Ќ., не в этом году будет сказано, как мне скучно без твоих подножек.
…шьте менЯ, обозленные комары, в ту ночь, когда Я не с ней. Ќо молчите, если она рЯдом - ее сон стоит гор серебрЯных и мам золотых, если бы Я только не мешал. ђуки мои, Я понимаю вас - ќ’Ћ невозможно отпустить, не казни менЯ, гордаЯ Ќ., когда Я позволю себе лишнего. џ тебЯ (черт, опЯть этот год...), ты же знаешь, этого не видеть (а впрочем, почему нельзЯ? можно и не видеть. ‚се, как ты хочешь...). ќто не литература. ќто эпистолЯрные глупости, но, Ѓог мой, разреши мне ненадолго стать кем-то вроде ‘ухомлинского и оттЯнуть измученную Ќ. своим письмом.
Ђнгел мой, со скрипкой, там, в метро - смотри молча и отчуждай менЯ, Я предаю самое свЯтое и светлое - Я предаю нелюбовь. ‚от такой Я плохиш.
Њое голубое желание раз - все веселые светофоры от Њосквы и до Љалуги выдают красный, Я не попаду домой, Я хочу к ней, Я хочу упасть рЯдом и утонуть к чертовой матери в этом тепле, пусти менЯ, нелюбезнаЯ моЯ ќфиопиЯ, раскрой мне эту жару, и пусть Я сгорю, но только чтоб без обугливаниЯ.
Њое голубое желание два - •ибины закрыть, засыпать народные тропы к моей ерофеевной родине-уродине, метро сломать и вызвать Ѓуонапарте, чтоб поджег. Џотом позвать татар, пусть грабЯт. Ђ улицу ѓилЯровского объЯвить всенародным заповедником, секретным и опасным, Я сам выправлю письмо в ЋЋЌ. € пусть там поселЯт всех ее друзей, кроме, естественно, хищного передельщика центральных рынков, что же за бред Я несу, оставь, не слушай менЯ, сероглазаЯ моЯ чудь...
‚от скоро опадет все зеленое, потом желтое и красное, закусают белые мухи, оденут граждане шубы и Я буду греть тебЯ, хранить твое тепло, дышать на замерзшее стекло волос, к которым так уже привыкла моЯ бесстыжаЯ рука. Ђ вдруг случитсЯ непредвиденный удар с небес - и Я опЯть окажусь в сумраке твоего всего, прикоснусь чужим от страха голосом к твоим снегам, пусть тают, пусть текут, Я соберу эти слезы и принесу их в жертву взрастившему менЯ идолу нелюбви, пусть подавитсЯ и сгниет.
Џустой ночью под дождем, черт бы побрал эту Њѓ’‘, но телефон молчит, ќрмитаж закрыт, Џетлюра спит, путь один, сигарета, у проститутки одолженнаЯ не спасет. ‚ыберите менЯ президентом, Я буду тих и послушен, единственнаЯ моЯ реформа сделает работу метро беспрерывной. ‚ теплом и светлом центральном телеграфе, круглосуточном и гостеприимном Я пойму, что любовь моЯ больна, больна и умирает. € Я смирюсь с этим, ночью, в дождь, на телеграфе. …динственное, чего Я боюсь, сидЯ на излюбленной мною за много раз деревЯнной лавке - это неожиданно протрезветь. Љарман пуст, Я влил в себЯ должное длЯ такого поведени количество джина, и это все, что Я могу себе позволить. ‡аберите черти эту Њѓ’‘. € бабье лето. „а, оно именно бабье. ‘ бабьей глупостью и бабьими слезами. ‘ бабьей слабостью. „о открытиЯ метро еще три часа, а Я уже безнадежно трезвею. —то Я смогу на трезвую голову сказать верующей в менЯ молодежи? Ќ€ЉЋ‹Ђџ ЊЋ†ЌЋ Љ ’…‹…”ЋЌ“?! —то поделать, что поделать... Њне нужен душ, выпить, мЯгкаЯ постель и горЯчее женское тело. ‘ейчас. Ќемедленно.
ќта повесть о чистой и светлой любви. •отЯ, скорее всего, все это не так, просто вокруг так много девушек хороших, но только за деньги. Њѓ’‘ молчит. —ем ты занЯта сейчас, чума моЯ? ‘колько кофе ты уже выпила, чтобы не прервать мутным сном на продавленном диване серьезную работу свою? џ здесь, на телеграфе храню тебЯ. џ храню тебЯ в себе, запах твоих волос на непокорной голове, извинЯющийс взглЯд серых глаз, радость моЯ... ‘ветлость моЯ. ‚еретено мое. „евушки в красном говорЯт мне: не переживай, пройдет. Њилые мои, Я не переживаю. Ќо не пройдет. ‘пасибо вам, проституциЯ телеграфа моего за то, что вы есть. ‡а то, что вы всегда. € особо - автоматчику ‘ереже за спокойность и понимание. “ вас работа - у менЯ отдых. “ вас любовь за деньги - у менЯ бесплатно.
‘тыдливаЯ моЯ иногда Ќ., прости мне этот текст. џ лишь один из многих, что на менЯ внимательствовать? Џросто не гони. ‘ветлые дни с тобой - теперь сыраЯ ночь без тебЯ. ’емпература и кашель - жить-то, всего ничего. Њѓ’‘ - та вот уже не дышит совсем. Њама твоЯ, красиваЯ и любЯщаЯ, тоже не в силах найти твой свет, но ведь к ней ты все равно придешь, у мамы тебЯ не отнимет никакой ђасторгуев, умеет он летать или нет. Ђ мои крыльЯ намокли, так тЯжело их расправить, горлу все туже, курю все больше.
‘ерое утро, все мои славные подружки расходЯтсЯ спать, Я - в метрополитен, первый поезд, лукошки и удочки, все пассажиры в брезентовых одеждах.
„ень. ’ебЯ нет. ’елефон бесполезен, но Я жду твоего звонка, задыхаюсь от кашлЯ, падаю от температуры, заснуть бы, ведь ночь не спал - нет, не даешь, не отпускаешь...
Џолдень, вечер, тычусь из угла в угол, звоню всем, кто может ответить, везде молчание и занЯтость, где ты, с кем ты, не мое дело, какаЯ мне разница, позвони, хочу слышать тебЯ, нет, ночь, где ты, что же Я за дурак, тридцать шесть часов без сна, жду, нечего ждать, пошли менЯ ко всем чертЯм но дай только голос твой, уставший или восторженный голос, кинь мне эту подачку, нет, не будет, забудь, брось ее, брось менЯ, брошу, брошу, обЯзательно брошу, но только пусть позвонит...
Џолночь. ‘топ. ‘пать. ‡автра Я увижу ее.
“тро. Ќет. ’елефон - да что Я все про этот телефон - молча. ’ридцать восемь. Љашель. •орошо еще, что Я сидел на телеграфе, а не ночевал на крыше ее дома, хотЯ это, как известно - путь верный.
„ень. Ћдин. ‡воню опЯть, где ты, хоть на секунду - нет карьеры. Љ вечеру болезнь немного отпускает, надежда на то, что есть еще времЯ живет. „о полуночи Я услышу тебЯ... „о полуночи еще четыре часа. …ще двести сорок минут. …ще есть времЯ. …ще можно выжить.
Ћн не зрЯ там, на небесах. Ћн слышит менЯ. Ћн воскрешает Њѓ’‘. Џодожди, говоришь ты, Я перезвоню. Љонечно, отвечаю Я, но перезвонов уже и не нужно, Я уже услышал твой голос, разве так важно, что ты скажешь мне? Ќо Я жду, слежу за стрелкой, жду десЯть минут, пЯтнадцать, не выдерживаю и звоню сам. џ очень настырный, мне стыдно, но Я звоню...

сверчение с мозги

ЋпЯть дождь. ѓде это окно? …ще двадцать минут и Я увижу ее. …ще двадцать минут и Я останусь жить. ‚се шучу, а вдруг? ‘уббота - день прощений. € прощаний? —ерт, как кружитсЯ голова, надо бы выпить, нет, еще пЯтнадцать минут, еще какаЯ-то четверть часа. Љак бы оставил менЯ этот кашель и проклЯтаЯ сырость. € глаза закрываютс - сами собой. ‘ерое, темно серое, города, манхэттэны мои, без света и окон, серое море, серое небо. џ считаю раз. ‹ћ-ћ-ћ-„€-€-€-€-€!!! ’ихо, лишь шелест. ѓде же машины? ‘ветофор вот есть - серый, серый, серый. Ђ где же она? Ќа городских часах уже времЯ. Ќет, они спешат, еще минут пЯть на опоздание. ’олько не этот свет! Ћткуда свет?! —то? Љто Я? €осиф? Ќет, Я не €осиф, честно говорЯ, Я не очень то и помню, кто Я такой. Ќе шелестите так своими крыльЯми, вы мне мешаете считать минуты. € уберите свет! Љак это, не придет? Џридет, Я знаю, Я договаривалсЯ, она не такаЯ, как вы думаете, она не динамка, она с душой...
‚ообще-то, Я в вас даже и не верю. „оказательства? Ќе нужно мне никаких доказательств, Я просто стою здесь, под городскими часами и жду ее. € она придет, посмотрите, еще есть времЯ, она всегда опаздывает, это ничего. џ должен помочь ей, ей нужна помощь. ѓде моЯ ЏоэзиЯ? Ћна придет и скажет: здравствуй. Ђ Я подниму над ней зонт, и мы пойдем по набережной, глЯдЯ на наши гудзоны и тихо болтаЯ о непрекрасном.
“летайте к себе на небо, не могут часы идти в обратную сторону, Я таких часов никогда не видел и в них не верю. Љак выворачивает, зрЯ, зрЯ Я так болею, но ведь она придет, сейчас, уже скоро, почти не волнуюсь, Я уверен. Љурить, конечно, не стоило бы, но как-то легче поначалу. Ђ там, слева, Я никогда не видел раньше этого прохода, вот откуда этот свет, да их там как летучих мышей, зовут, тЯнут, не хочу, пустите, где моЯ серость и сырость? ѓде мои небоскребы, где мои башни кремлевские? Ќо где же она? “же сорок минут... „аже сорок одна... ‚он, вон, Я наконец вижу, это она, Я же говорил, Я же знал, это... џ здесь, куда же ты идешь? џ... —ерт, нет, это не она... Ќу ничего, сейчас и она будет здесь. ‘ерость глаз твоих и плавность волос Я увижу опЯть, “берите справа шум, он мешает мне! Њешает думать. “берите, “Ѓ…ђ€’…, Ќ…’, џ Ќ… •Ћ—“ ’…Џ‹Ђ!!! ‚лево, здесь, вот, темно, хорошо... ’ихо... ‘овсем тихо... ‘овсем... ‡ачем люди, не надо... никого вызывать... не шумите... шумно... шум... Я... Я... вовсе не болен... трезв... просто мне так... хорошо... мокро... немного... это недол... го... сей... сейчас... она уже придет.... сейчас... она.... уже... Я... ничего плохого... ты знаешь... трудно... говорить... кашель... Я... просто помочь... ты просила... Я так долго... не видел... тебЯ... да... встану... сейчас... только... Я... Я не... говорил... боЯл... сЯ.. Я... Я... тебЯ... не... злись... Я... тебЯ... Я...

  сентЯбрь 1994г.