аааа В небольшом квартале к западу от Вашингтон-сквера улицыа перепутались
и переломалисьа ва короткиеа полоски,а именуемыеа проездами.а Этиа проезды
образуют странные углы и кривые линии.а Однаа улицаа тама дажеа пересекает
самое себя раза два.а Некоемуа художникуа удалосьа открытьа весьмаа ценное
свойство этой улицы. Предположим, сборщик из магазина со счетом за краски,
бумагу и холст повстречает там самого себя, идущего восвояси,а неа получив
ни единого цента по счету!
аааа И вот люди искусства набрели на своеобразный квартал Гринич-Виллидж в
поисках окон, выходящих наа север,а кровельа ХVIIIа столетия,а голландских
мансард и дешевой квартирной платы. Затема ониа перевезлиа тудаа са Шестой
авеню несколько оловянных кружек и одну-две жаровни и основали "колонию".
аааа Студия Сью и Джонси помещалась наверху трехэтажного кирпичногоа дома.
Джонси - уменьшительное от Джоанны. Одна приехала из штата Мэйн, другая из
Калифорнии. Они познакомились за табльдотом одного ресторанчика на Вольмой
улице и нашли, что их взгляды на искусство, цикорный салат и модные рукава
вполне совпадают. В результате и возникла общая студия.
аааа Это было ва мае.а Ва ноябреа неприветливыйа чужак,а которогоа доктора
именуют Пневмонией, незримо разгуливал по колонии, касаясь тоа одного,а то
другого своими ледяными пальцами. По Восточной стороне этот душегуба шагал
смело, поражая десятки жертв, но здесь, в лабиринте узких, поросшиха мохом
переулков, он плелся нога за нагу.
аааа Господинаа Пневмониюа никака нельзяа былоа назватьа галантныма старым
джентльменом. Миниатюрная девушка, малокровная от калифорнийскиха зефиров,
едва ли могла считаться достойным противником для дюжего старого тупицыа с
красными кулачищами и одышкой. Однако он свалил ее с ног, и Джонсиа лежала
неподвижно на крашеной железнойа кровати,а глядяа сквозьа мелкийа переплет
голландского окна на глухую стену соседнего кирпичного дома.
аааа Однажды утрома озабоченныйа доктора однима движениема косматыха седых
бровей вызвал Сью в коридор.
аааа - У нееа одина шанс...а ну,а скажем,а протива десяти,а -а сказала он,
стряхивая ртуть в термометре. - И то, если она сама захочет жить. Вся наша
фармакопея теряет смысл,а когдаа людиа начинаюта действоватьа ва интересах
гробовщика. Ваша маленькая барышня решила, что ей ужеа неа поправиться.а О
чем она думает?
аааа - Ей... ей хотелось написать красками Неаполитанский залив.
аааа - Красками? Чепуха! Нет ли у нее на душе чего-нибудьа такого,а оа чем
действительно стоило бы думать, например, мужчины?
аааа - Мужчины? - переспросила Сью, и ее голос зазвучал резко, кака губная
гармоника. - Неужели мужчина стоит... Даа нет,а доктор,а ничегоа подобного
нет.
аааа - Ну, тогда она просто ослабла, - решил доктор. - Я сделаюа все,а что
буду в силаха сделатьа кака представительа науки.а Ноа когдаа мойа поциент
начинает считать кареты в своей похоронной процессии, я скидываю пятьдесят
процентов с целебной силы лекарств. Если вы сумеетеа добиться,а чтобыа она
хоть раз спросила, какого фасона рукава будут носитьа этойа зимой,а яа вам
ручаюсь, что у нее будет один шанс из пяти, вместо одного из десяти.
аааа После того как доктор ушел, Сью выбежала ва мастерскуюа иа плакалаа в
японскую бумажную салфеточку до тех пор, пока та не размокла окончательно.
Потом она храбро вошла в комнату Джонси са чертежнойа доской,а насвистывая
рэгтайм.
аааа Джонси лежала, повернувшись лицом к окну, едва заметная под одеялами.
Сью перестала насвистывать, думая, что Джонси уснула.
аааа Она пристроила доску и начала рисунок тушью ка журнальномуа рассказу.
Для молодых художников путь в Искусствоа бываета вымощена иллюстрациямиа к
журнальныма рассказам,а которымиа молодыеа авторыа мостята себеаа путьаа в
Литературу.
аааа Набрасывая для рассказа фигуру ковбоя из Айдахо в элегантныха бриджах
и с моноклем в глазу, Сью услышала тихийа шепот,а повторившийсяа несколько
раз. Она торопливо подошла к кровати. Глаза Джонсиа былиа широкоа открыты.
Она смотрела в окно и считала - считала в обратном порядке.
аааа - Двенадцать, - произнесла она, и немного погодя: - одиннадцать, -а а
потом: - "десять" и "девять",а аа потом:а -а "восемь"а иа "семь"а -а почти
одновременно.
аааа Сью посмотрела в окно. Что там было считать? Был виден только пустой,
унылый двор и глухая стена кирпичного дома в двадцати шагах. Старый-старый
плющ с узловатым, подгнившим у корней стволом заплел до половины кирпичную
стену. Холодное дыхание осени сорвало листья с лозы, иа оголенныеа скелеты
ветвей цеплялись за осыпающиеся кирпичи.
аааа - Что там такое, милая? - спросила Сью.
аааа - Шесть, - едва слышно ответила Джонси. - Теперь они облетают гораздо
быстрее. Три дня назад их было почтиа сто.а Головаа кружиласьа считать.а А
теперь это легко. Вот и еще один полетел. Теперь осталось только пять.
аааа - Чего пять, милая? Скажи своей Сьюди.
аааа - ЛистьевЮ На плюще. Когда упадет последний лист, я умру. Я этоа знаю
уже три дня. Разве доктор не сказал тебе?
аааа - Первый раза слышуа такуюа глупость!а -а са великолепныма презрением
отпарировала Сью. - Какое отношение могут иметь листья на старома плющеа к
тому, что ты поправишься? А ты еще так любила этот плющ,а гадкаяа девочка!
Не будь глупышкой. Да ведь еще сегодня доктор говорил мне,а чтоа тыа скоро
выздоровеешь... позволь, как же это он сказал?.. что у тебя десятьа шансов
против одного. А ведь этоа неа меньше,а чема уа каждогоа иза наса здесьа в
Нью-Йорке, когда едешь в трамвае илиа идешьа мимоа новогоа дома.а Попробуй
съесть немножко бульона и дай твоей Сьюдиа закончитьа рисунок,а чтобыа она
могла сбыть его редактору и купить вина для своей больной девочки и свиных
котлет для себя.
аааа - Вина тебе покупать больше не надо, -а отвечалаа Джонси,а пристально
глядя в окно. - Вот и еще один полетел. Нет, бульона яа неа хочу.а Значит,
остается всего четыре. Я хочу видеть, кака упадета последнийа лист.а Тогда
умру и я.
а ааа- Джонси, милая, - сказала Сью, наклоняясь над ней, - обещаешь ты мне
не открывать глаз и не глядеть в окно, пока я не кончу работать? Яа должна
сдать иллюстрацию завтра. Мне нужен свет, а то я спустила бы штору.
аааа - Разве ты не можешь рисовать в другой комнате?а -а холодноа спросила
Джонси.
аааа - Мне бы хотелось посидеть с тобой, - сказала Сью. - А кроме того,а я
не желаю, чтобы ты глядела на эти дурацкие листья.
аааа - Скажи мне, когда кончишь,а -а закрываяа глаза,а произнеслаа Джонси,
бледная и неподвижная, как поверженная статуя, - потомуа чтоа мнеа хочется
видеть, как упадет последний лист. Я устала ждать. Яа усталаа думать.а Мне
хочется освободиться от всего, что меня держит, - лететь, лететь всеа ниже
и ниже, как один из этих бедных, усталых листьев.
аааа - Постарайся уснуть, - сказала Сью. - Мнеа надоа позватьа Бермана,а я
хочу писать с него золотоискателя-отшельника. Я самое большее наа минутку.
Смотри же, не шевелись, пока я не приду.
аааа Старик Берман была художник,а которыйа жила ва нижнема этажеа пода их
студией. Ему было уже за шестьдесят, иа борода,а всяа ва завитках,а кака у
Моисея Микеланджело, спускалась у него с головы сатира наа телоа гнома.а В
искусстве Берман был неудачником. Он всеа собиралсяа написатьа шедевр,а но
даже и не начал его. Уже несколько лет он не писал ничего, кромеа вывесок,
реклам и тому подобной мазни ради кускаа хлеба.а Она зарабатывала кое-что,
позируя молодым художникам, которым профессионалы-натурщики оказывались не
по карману. Он пил запоем, но все еще говорил о своем будущем шедевре. А в
остальнома этоа была злющийа старикашка,а которыйа издевалсяа надаа всякой
сентиментальностью и смотрел на себя, как на сторожевогоа пса,а специально
приставленного для охраны двух молодых художниц.
аааа Сью застала Бермана, сильно пахнущего можжевеловымиа ягодами,а ва его
полутемной каморке нижнего этажа. В одном углу двадцать пять лет стояло на
мольберте нетронутое полотно, готовое принять первые штрихиа шедевра.а Сью
рассказала старику про фантазию Джонси и про своиа опасенияа насчета того,
как бы она, легкая и хрупкая, как лист, не улетела от них, когдаа ослабнет
ее непрочная связь с миром. Старик Берман, чьи красные глада очень заметно
слезились, раскричался, насмехаясь над такими идиотскими фантазиями.
аааа - Что! - кричал он. - Возможна ли такая глупостьа -а умиратьа оттого,
что листья падают с проклятого плюща! Первыйа раза слышу.а Нет,а неа желаю
позировать для вашего идиота-отшельника. Кака выа позволяетеа ейа забивать
голову такой чепухой? Ах, бедная маленькая мисс Джонси!
аааа - Она очень больна и слаба, -а сказалаа Сью,а -а иа ота лихорадкиа ей
приходят ва головуа разныеа болезненныеа фантазии.а Оченьа хорошо,а мистер
Берман, - если вы не хотите мне позировать, то и неа надо.а Аа яа все-таки
думаю, что вы противный старик... противный старый болтунишка.
аааа - Вот настоящая женщина! - закричал Берман. - Кто сказал,а чтоа яа не
хочуа позировать?а Идем.а Яа идуа са вами.а Полчасаа яа говорю,а чтоа хочу
позировать. Боже мой! Здесь совсем не место болеть такой хорошейа девушке,
как мисс Джонси. Когда-нибудь я напишу шедевр, и мы все уедем отсюда.а Да,
да!
аааа Джонси дремала, когда они поднялись наверх.а Сьюа спустилаа шторуа до
самого подоконника и сделала Берману знак пройти в другую комнату. Там они
подошлиа ка окнуа иа соа страхома посмотрелиаа нааа старыйаа плющ.аа Потом
переглянулись, не говоря ни слова. Шел холодный, упорный дождь пополама со
снегом.аа Берманааа вааа старойааа синейааа рубашкеааа уселсяааа вааа позе
золотоискателя-отшельника на перевернутый чайник вместо скалы.
аааа На другое утро Сью, проснувшись послеа короткогоа сна,а увидела,а что
Джонси не сводит тусклых,а широкоа раскрытыха глаза соа спущеннойа зеленой
шторы.
аааа - Подними ее, я хочу посмотреть, - шепотом скомандовала Джонси.
аааа Сью устало повиновалась.
аааа Иа чтоа же?а Послеа проливногоа дождяа иа резкиха порывова ветра,а не
унимавшихся всю ночь, на кирпичной стене еще виднелся одина листа плющаа -
последний! Все еще темнозеленый у стебелька, но тронутый по зубчатым краям
желтизной тления и распада, он храбро держался на ветке ва двадцатиа футах
над землей.
аааа - Это последний, - сказала Джонси. -а Яа думала,а чтоа она непременно
упадет ночью. Я слышала ветер. Он упадет сегодня, тогда умру и я.
аааа - Да бог с тобой! - сказала Сью, склоняясь усталой головой к подушке.
- Подумай хоть обо мне, если не хочешь думать о себе! Что будет со мной?
аааа Но Джонси не отвечала. Душа,а готовясьа отправитьсяа ва таинственный,
далекий путь, становитсяа чуждойа всемуа наа свете.а Болезненнаяа фантазия
завладевала Джонси все сильнее, по мере того как однаа заа другойа рвались
все нити, связывавшие ее с жизнью и людьми.
аааа День прошел, и даже в сумерки они видели,а чтоа одинокийа листа плюща
держитсяа наа своема стебелькеа наа фонеа кирпичнойа стены.а Аа потом,аа с
наступлением темноты, опять поднялся северный ветер, иа дождьа беспрерывно
стучал в окна, скатываясь с низкой голландской кровли.
аааа Как только рассвело, беспощадная Джонси велела снова поднять штору.
аааа Лист плюща все еще оставался на месте.
а аааДжонси долго лежала,а глядяа наа него.а Потома позвалаа Сью,а которая
разогревала для нее куриный бульон на газовой горелке.
аааа - Я была скверной девчонкой, Сьюди, - сказала Джонси. - Должноа быть,
этот последний лист остался на ветке для того, чтобы показать мне, какая я
была гадкая. Грешно желать себе смерти. Теперь ты можешь дать мнеа немного
бульона, а потом молока с портвейном...а Хотяа нет:а принесиа мнеа сначала
зеркальце, а потом обложи меня подушками, и я буду сидеть и смотреть,а как
ты стряпаешь.
аааа Часом позже она сказала:
аааа - Сьюди, надеюсь когда-нибудь написать красками Неаполитанский залив.
аааа Днем пришел доктор, и Сью пода каким-тоа предлогома вышлаа заа нима в
прихожую.
аааа - Шансы равные, - сказал доктор,а пожимаяа худенькую,а дрожащуюа руку
Сью. - При хорошем уходе вы одержите победу. А теперь яа должена навестить
еще одного больного, внизу. Его фамилия Берман. Кажется, он художник. Тоже
воспаление легких. Он уже старик и очень слаб, аа формаа болезниа тяжелая.
Надежды нет никакой, но сегодня его отправят ва больницу,а тама емуа будет
покойнее.
аааа На другой день доктор сказал Сью:
аааа - Она вне опасности. Вы победили. Теперь питание и ухода -а иа больше
ничего не нужно.
аааа Ва тота жеа вечера Сьюа подошлаа ка кровати,а гдеа лежалаа Джонси,а с
удовольствием довязывая яркосиний, совершенно бесполезный шарф,а иа обняла
ее одной рукой - вместе с подушкой.
аааа - Мне надо кое-что сказать тебе, белая мышка, - начала она. -а Мистер
Берман умер сегодня в больнице от воспаления легких. Он болел всего только
два дня. Утром первого дня швейцар нашел бедного старикаа наа полуа ва его
комнате. Он был без сознания. Башмаки и вся его одежда промокли насквозь и
были холодны, как лед. Никто неа мога понять,а кудаа она выходила ва такую
ужасную ночь.а Потома нашлиа фонарь,а которыйа всеа ещеа горел,а лестницу,
сдвинутую с места, несколько брошенных кистей и палитру с желтой и зеленой
красками. Посмотри в окно, дорогая,а наа последнийа листа плюща.а Тебяа не
удивляло, что он не дрожит и не шевелится от ветра? Да, милая, это иа есть
шедевр Бермана - он написал его в ту ночь, когда слетел последний лист.